Дальние страны
Верещагин был страстным и неутомимым путешественником. Идти вперед - к горизонту, за горизонт - было у него в крови. Его передвижения по миру менее всего походили на туризм. В той же Индии, куда он ездил дважды, художник забирался в самые дикие места и именно там, где вокруг были лишь дикие звери и первозданная природа, чувствовал себя абсолютно счастливым.
Несмотря на подстерегающие на каждом шагу опасности, несмотря на болезни, из Индии он привез в 1876 году около 150 этюдов, в которых запечатлел архитектурные памятники, пейзажные виды, местных жителей и бытовые сценки. «Монастырь Хемис в Ладане», 1875 - один из них. С молодых лет Верещагин с каким-то влюбленным напряжением вглядывался в окружающий мир.
Уже в Академии по совету своего наставника А. Неидемана делал зарисовки на петербургских улицах Это почти – научное этнографическое изучения продолжилось на Кавказе, в Туркестане, Индии, на Ближнем Востоке… На Ближний Восток он уехал с женой в 1883 году и оставался там до 1885. Так родилась палестинская серия Верещагина. Изумительно эмоциональная работа «Два еврея». 1883 – 84 входит в эту серию.
Пейзажи
«Самостоятельных» пейзажей Верещагин, кажется, не писал вовсе, относясь к пейзажу лишь как к одному из элементов «полноценной» картины. Но его талант столь универсален, что - при желании - он мог бы стать и записным пейзажистом. В этом убеждают как пейзажные этюды, которые мастер выполнял в великом множестве, так и пейзажный фон его законченных живописных полотен.
И там, и там он необыкновенно точен в деталях. Но функциональное различие этих двух пейзажных «отделов» в его творчестве очевидно. Работая над этюдами, художник стремился «схватить» реальность, окрасив ее в цвета собственного почти романтического отношения к природе. Взгляните на его «Горный ручей в Кашмире», 1874-1876 или на «Кочевую дорогу в горах Алатау», 1869-1870 и вы почувствуете, каким восторгом полнится душа художника, столкнувшегося с «нетронутой» красотой.
В картинах же пейзаж у Верещагина, не теряя в правдивости, становится глубоко символичным. Он как бы подсказывает зрителю основную идею произведения, «поет» в унисон с царствующим в нем настроением. Особенно это характерно для Балканской серии художника.
Зарисовки
С рабочим блокнотом для зарисовок Верещагин не расставался никогда. С множества зарисовок - местности, архитектурных деталей, этнографических типов - начинались все его большие картины. Карандашом художник владел виртуозно.
Иногда в зарисовках он сочетал техники карандашного рисунка и акварели, отчего его работы приобретали особенную прелесть. В них появлялось то, чего не было в картинах, - ощутимое движение, зыбкость меняющихся контуров, какая-то почти импрессионистическая пластичность. Рисовал Верещагин неустанно, но особенно хороша его серия зарисовок, родившаяся в 1867-68 годах в Туркестане и «энциклопедически» описывающая жизнь местного населения.
В ней наш герой выступает великолепным рисовальщиком, умеющим минимальными средствами (тональная штриховка, виртуозная линия и пр.) передать эффекты освещения, движение, светотеневые переходы. В этих рисунках уже почти проглядывает живопись. На этой странице мы воспроизводим два листа из этого цикла - «Постоялый двор близ Ташкента», 1867 и «Улица в деревне Ход-жагенте», 1868.
По России
В конце 1880-х годов Верещагин ощутил потребность «припасть к корням» и совершил поездку по центральной России, посетив Ярославль, Ростов, Кострому. Именно в этом путешествии у него родилась неожиданная идея написать «Иллюстрированные автобиографии нескольких незамечательных русских людей». Уже в самом названии заявлена концептуальная идея – нет на свете «великих» и «малых», всякий человек по-своему интересен.
Семью годами позже, в 1895 году, эта книга «сбылась», но чтобы это случилось, потребовалось еще одно «национальное» путешествие – на этот раз на Русский Север (в 1894 году). Русский Север – это волшебное место, где и по сию пору можно обнаружить островки «изначальной» Руси. Более века назад, во времена Верещагина, их, разумеется, было еще больше.
Это «погружение» в родную стихию не прошло бесследно для художников – он заново открыл для себя национальные типажи, национальную архитектуру, национальную, в конце концов, самобытность. С какой зоркостью, выявляющей «родственность» увиденного душе художника, он всматривался в русскую жизнь, показывают его работы «Паперти церкви Иоанна Предтечи в Толчкове. Ярославль», 1888 и «Резной столб в трапезной Петропавловской крепости в селе Пучуги вологодской губернии», 1894.
1812 год
Главное дело последних двадцати лет жизни Верещагина - создание живописной серии, посвященной подвигу русского народа в войне 1812 года. Художник проделал огромную подготовительную работу - проштудировал кипу исторических источников, документов, мемуарных свидетельств, ездил на места боев (и в частности – подобно Толстому времен создания «Воины и мира» - на Бородинское поле), изучал памятники ушедшей эпохи...
Его исторические познания были столь глубоки, что он даже дерзнул написать объемный исторический труд и издать его в 1895 году. Серия получилась впечатляющей - документально точной, кинематографически цельной, художественно виртуозной. В нее вошло двадцать полотен, каждое из которых трактует тот или иной конкретный эпизод Отечественной войны.
Это работы «Перед Москвой в ожидании депутации 6ояр», 1891-1892 и «На этапе. Дурные вести из Франции», 1887 - 1885. С продажей серии поначалу возникла некоторая заминка - Верещагин предпочитал продавать свои живописные циклы только «целиком», царь же предполагал взять лишь одну или, в крайнем случае, несколько картин из этого цикла. В конце концов, недоразумение разрешилось, и в 1902 году правительству было дано указание приобрести всю серию. Верещагину выплатили за нее немалые деньги - сто тысяч рублей.
На войне
Верещагин ушиблен войной, но собственно -боевых- сцен мы найдем у него немного. В основном -до и –после. Странно, не правда ли? Ведь художник не однажды участвовал в боевых действиях, часто оказывался в самой их гуще, его храбрость была известна всем и даже отмечена Георгиевским крестом. В чем же причина такой избирательности?
А в том, наверное, что предчувствие надвигающегося кровопролития и его страшные результаты, по мысли Верещагина, гораздо быстрее способны привести зрителя к пониманию великого ужаса войны, нежели изображение самых отчаянных стычек. Он не писал, а, по собственному выражению, выплакивал - каждого раненого и убитого, и хотел, чтобы зритель плакал вместе с ним. Плакал и ненавидел воину.
«Передо мной как перед художником. Война. - писал Верещагин. - и я ее бью сколько у меня есть сил... Почти все важнейшие батальные полотна художника входят в его Гуркяпитскую и Балканскую серии. Если в первой акцент делается на варварстве азиатской жизни, то во второй проклинается воина вообще, война как таковая. На этой странице мы воспроизводим две знаменитые картины из героической поэмы (так называет ее сам автор) Варвары - Высматривают 1871 (слева) и «Предоставляют трофеи».
 В Городне — пробиватся или отступать? |  Раненый (Верещагин В.В.) |  Зырянин (Верещагин В.В.) |